— Да, всё верно, — кивнул Увилл, раздражённо отгоняя от глаз назойливо жужжащих насекомых.

Действительно, Увилл решил, что должен сам явить себя миру. Его люди уже делали несколько вылазок по мелочам. Чаще всего селяне затаивали обиду как раз на всяческих приказчиков и другую мелкую шушеру, ведь со своим помещиком они, как правило, не пересекались. Так что до сих пор почти все подобные акции возмездия свершались одинаково буднично — обидчика просто подкарауливали и убивали. Это было не совсем то, чего хотел Увилл, ведь ему важна была публичность и зрелищность.

Наиболее близка к этому была вылазка против сборщиков оброка, но здесь, признаться, в дело вмешался слепой случай (или Арионн, как утверждал сам Увилл). Небольшой отряд Увилла совершенно случайно наткнулся на воз с мешками, который конвоировало шестеро едва вооружённых людей.

В первую секунду растерялись и те, и другие. Сборщики оброка вообще не поняли, что это за вооружённый конный отряд, и, естественно, приняли их за людей своего сеньора. «Гвардия короля» же довольно быстро сориентировалась. Их было около двух десятков человек, и они тут же, обнажив мечи, ринулись на врага.

К чести сборщиков, они быстро поняли, что дело приняло для них трагический оборот, а потому, даже не пытаясь геройствовать, с криками бросились врассыпную, растворившись в лесу прежде, чем всадники достигли воза.

Поскольку дорога тут была всего одна, люди Увилла довольно быстро отыскали селение, из которого вывезли это зерно. Перепуганные селяне было решили, что это вернулись по их душу прислужники барона, поскольку, говоря откровенно, с припасами своими они расставались отнюдь не добровольно. А потому все — и стар, и млад, попрятались кто где.

— Приветствуем вас, добрые люди! — зычно крикнул предводитель отряда, остановив коня посреди деревни. — Позвольте передать вам поклон от его величества короля Увилла!

Некоторое время висела тишина, нарушаемая лишь фырканьем лошадей. Затем скрипнули двери и ставни, на улице появились люди.

— Вы — люди нашего короля? — спросил седовласый мужчина.

— Да, отец. И вы видите, что он не оставил вас, даже будучи в изгнании! Он велел нам исходить весь домен, и повсюду отыскивать несправедливость — где простого мужика обижают эти новые бароны.

— Да тут, государи мои, повсюду мужика обижают, — вздохнул старик. — Изверги эти под зиму зерна у нас взяли сверх того оброка, что король предписал, а теперь вот сызнова вернулись. А нам уж осталось только что мякиной детей кормить!

— Ничего, отец, потерпи ещё немного! Его величество скоро поизведёт всех этих кровопийц, и тогда простому мужику раздолье будет на земле!

— Уж поскорей бы, касатики, а то мо́чи нет больше всё это терпеть!

— А вы знаете, добрые люди, про Знак короля?

— Что за знак такой?

— Ежели станут вас обижать — нарисуйте где-нибудь на видном месте такой вот знак, — и предводитель, закатав рукав, показал селянам татуировку. — Это — Знак короля! Когда этот Знак увидит кто-то из его людей, то даст ему знать. И тогда он поможет!

— Знак короля!.. — простолюдины глядели на незамысловатую татуировку с истинным благоговением.

— Да, Знак короля! — торжественно подтвердил предводитель. — Ежели увидите человека с таким знаком, знайте, что он — верный слуга его величества! И любой такой человек поможет вам, как помогли сегодня мы. Вот, поглядите. Мы возвращаем ваше зерно! Эти болваны, скорее всего, решат, что на них напали какие-то грабители, но всё же припрячьте это покамест подальше. Кто знает — вдруг они вернутся.

— Припрячем, сударь, припрячем! — закланялся старик, а за ним и все прочие. — Пусть лучше мыши пожрут это зерно, а барону не отдадим!

— Припрячьте лучше так, чтоб и мышам ничего не досталось! — усмехнулся предводитель. — Однако, добрые люди, мы вынуждены попросить у вас в награду несколько мешков. Сами понимаете — мы не сеем и не пашем.

— Бери хоть всё, благодетель! — замахал руками старик. — Забирай! Нам для его величества ничего не жалко! Мы-то как-нибудь перебьёмся — лес большой, авось отыщем чего поесть! Лишь бы государь-батюшка здравствовал и благоденствовал!

— Нет, отец, — предводитель кивнул своим людям на воз, и те, спрыгнув, взялись перетаскивать несколько мешков, укладывая их поперёк своих лошадей. — Его величество король строго-настрого завещал оставлять бо́льшую часть зерна его владельцам. Мы возьмём лишь столько, сколько необходимо.

— Да благословит вас Арионн Милосердный!.. — прослезился старик. — Да благословит он его величество короля Увилла!

— Так и будет, отец!

Воины уже погрузили мешки и ловко приторочили их к своим сёдлам, так что делать в деревне больше было нечего.

— Ну, бывайте здоровы, добрые люди! — предводитель соскочил с седла и отвесил селянам поклон. Видимо, он абсолютно всерьёз воспринимал учение своего короля. — Мы отправляемся дальше. В мире ещё так много несправедливости.

— Пусть хранят вас боги, — склонились в земном поклоне люди.

— Скажи, сынок, — внезапно произнёс старик. — Так когда же всё-таки король-то возвратится?

— Король уже вернулся, отец! — восторженно-торжественно провозгласил предводитель. — Он уже здесь. Не сомневайся в этом сам, и расскажи всем, кому сможешь, что король вернулся. И он больше нас не покинет!

На этой патетической ноте предводитель дал шпоры коню, и весь отряд, поднимая клубы пыли, умчался прочь.

Но это случилось ещё несколько недель назад, и вот теперь Увилл сам, во главе отряда в двести человек направился на вылазку. За зиму численность жителей лагеря пополнилась — больше сотни человек пришли, чтобы сражаться за своего короля. В подавляющем большинстве это были колоны, но также было и несколько крепостных. Главное, что всё это были, в большинстве своём, молодые крепкие парни, которые при должном старании могли стать отличными воинами.

Всю зиму те, кто находился в лагере, усердно тренировались. У Увилла хватало и мечей, и копий, и луков — вассалы вывезли из своих арсеналов всё, что только смогли. Кроме того, в лагере были и кузнецы, которые могли перековывать старое, негодное оружие в новое. Так что к весне каждый воин «гвардии короля» был уже как минимум сносным бойцом. Во всяком случае, они давно уже переплюнули простых колонов-ополченцев, из коих и составлялась значительная часть войска, и недалеко ушли от не столь многочисленных профессиональных вояк вроде замковой стражи. С таким отрядом уже вполне можно было с успехом участвовать в местных конфликтах.

Увилл понимал, что в его руках сосредоточена достаточно большая сила, но также понимал и то, что вскоре и Борг, и его вассалы перейдут на полувоенное положение, и тогда уже атака двух сотен всадников не сможет достигнуть большого эффекта. Но ему нужно было во что бы то ни стало атаковать замок — это значительно подняло бы боевой дух его людей, а также стало бы ещё одной отличной историей, которой, быть может, однажды суждено превратиться в легенду. И вот такой случай представился.

— Я отправлюсь в деревню, — сообщил Увилл. — Гардон, Каллон, Джейли, вы отправитесь со мной. Остальным — ожидать здесь. Ни к чему пугать селян.

Пришпорив коня, Увилл в сопровождении трёх своих вассалов направился к деревушке. Вскоре он оказался у той самой лачуги, на которой белела грубо нацарапанная корона. Спешившись, он постучал в прикрытый ставень.

— Чем могу помочь? — на покосившееся крыльцо вышел молодой парень с хмурым, неприветливым лицом. Было видно, что он хотел сказать что-то порезче, но, завидев четверых вооружённых дворян, сдержался.

— Ты нарисовал этот Знак короля? — кивнул на стену Увилл.

— А что?.. — осторожно спросил парень, опасаясь, должно быть, что это — люди барона.

— Мы явились, чтобы помочь.

— Вы — люди короля? — меняясь в лице, воскликнул парень.

— Можно и так сказать, — усмехнулся Увилл, кивая вассалу по имени Джейли, чтобы тот закатал рукав, поскольку у самого короля королевского знака не было.