Лагерь был уже неподалёку. Отряд Драонна двигался к нему не со стороны замка, поэтому нужно было ещё сделать крюк вокруг болота, чтобы добраться до замаскированного камышом прохода. Предутренняя тишина ещё не нарушалась пением просыпающихся лягушек и птиц, поэтому казалось, что при желании можно услышать что-то, происходящее даже на другом конце земли.
Лес редел – вот-вот начнутся болота. Чуткое обоняние Драонна уже уловило слабый запах дыма – до лагеря оставалось каких-нибудь полмили, хотя с учётом обхода пройти придётся ещё добрых пару миль. Сердце защемило от этого уютного запаха – запаха дома, запаха скорой встречи. Конечно же, Аэринн давно уж не спала, готовясь к возвращению её принца. Похлёбка уже булькает на слабом огне – её не снимут, покуда Драонн и его илиры не вернутся, урча пустыми животами.
Спутники его, уставшие и уже клевавшие носами, тоже приободрились, предвкушая еду и отдых. И напротив – несколько приуныла Кэйринн, предвкушая скорую разлуку. Запах дыма становился всё явственнее, и внезапно стал пугать – слишком уж густым и терпким он сделался. Столько дыма не бывает от поварского костра.
– Что-то случилось, – побледнев словно смерть, пробормотал Драонн.
– Слишком много дыма, – кивнула Кэйринн, невольно хватаясь за рукоять меча.
– Скорее! – не дожидаясь остальных, Драонн ринулся вперёд, не разбирая дороги.
Наконец лес закончился, уступая место болоту. То тут, то там на нём виднелись купы кустарников и мелких уродливых деревцев. За одними из таких зарослей и хоронился лагерь Драонна, невидимый с берега. Но серый дым, уходящий в бирюзовое утреннее небо, был виден очень хорошо…
Спутники Драонна, у многих из которых в лагере оставались родные, помчались к проходу. Тростник, укрывавший его, был вытоптан множеством ног. Теперь не было никаких сомнений – это красноверхие…
Уже понимая, что случилась непоправимая беда, Драонн по-прежнему отказывался верить в происходящее. Он непрестанно ожидал, что вот-вот навстречу ему покажется Аэринн с виноватым лицом, скажет, что по глупости какой-нибудь служанки случился пожар. О, только бы это было так! Плевать на постройки – они поживут пока и в простых шалашах! Было бы только с кем…
Ворота были не сломаны – враг каким-то образом пробрался внутрь и отпёр их, либо же их просто вовсе не запирали. Хотя слабо верилось, что такой опытный воин как Ливейтин, допустил бы подобную оплошность. А внутри валялись тела…
Среди них было некоторое количество человеческих тел в их неизменных красных повязках, но также то там, то здесь лежали изрубленные тела лирр… У Драонна было странное ощущение – словно бы всё происходящее было сном. Его сознание будто отделилось от тела, и он словно видел себя со стороны.
И это чувство нереальности было так сильно, что он почти не воспринимал действительность. Поле зрения вдруг сузилось до небольшого сфокусированного пятнышка впереди, и в этот фокус попадали лишь какие-то отдельные фрагменты происходящего, совершенно отказываясь складываться в какую-то общую картину.
Мысли Драонна были словно не его мыслями. Как-то отчуждённо он подумал, что нужно найти своих. Столь же отстранённо пришла мысль, что Аэринн не стала бы сдаваться без боя, поэтому её нужно искать во дворе. И в этот момент в его отупевшее сознание эхом донёсся горестный крик Кэйринн. Словно марионетка, подчинённая чужой воле, он поплёлся к девушке, павшей на колени рядом с одним из тел.
Это был старый Ливейтин. На нём практически не было живого места – такое ощущение, что его продолжали кромсать и рубить уже мёртвого. Кэйринн сдавленно скулила и всё пыталась прикрыть остекленевшие глаза своего названного дедушки. Драонн, было, неловко опустился рядом, как вдруг один из илиров подошёл к нему и осторожно тронул за плечо:
– Ваше высочество…
Сам не зная – зачем, Драонн послушно поднялся и пошёл за этим илиром, который вёл его к основному строению. Срубленное недавно из сырых брёвен, оно так и не загорелось, хотя красноверхие, похоже, очень старались его поджечь – несколько подпалин то там, то здесь виднелись на стенах и даже на покрытой дранкой крыше, которая, на удивление, тоже не поддалась огню.
Тело Аэринн, истерзанное столь же жестоко и бессмысленно, как и тело Ливейтина, лежало почти у самого порога. Странно, что кто-то кроме Драонна сумел её узнать. Что-то оборвалось внутри Драонна, причём ему показалось, что оборвалось в прямом смысле слова. Словно бы все внутренности вдруг рухнули вниз. Однако разум был словно заморожен – чист и пуст, а мысли были больше похожи на мышей под снегом.
Однако одна мысль всё же прорвалась в это царство мрака и пустоты. Дети… Нужно найти детей! Эта первая собственная мысль придала какое-то количество сил. Драонн, проведя тыльной стороной ладони по окровавленной щеке жены, поднялся и пошёл в дом. Наверняка дети будут там…
Сруб имел два этажа. Внутри Драонн наткнулся на несколько трупов – в основном, женщин. Он сразу же поднялся на второй этаж – именно там должны были быть их комнаты – его, Аэринн и детей. И комнату Билинн он отыскал быстро.
Две небольшие подпалины на стене – следы огнешаров. Бедная слепая девочка, не видя даже своих врагов, наудачу успела метнуть два огнешара – всё, что она умела. Оба они, судя по всему, не нанесли урона нападавшим. А сама Биби… Она лежала на полу, на ворохе собственной растерзанной одежды. Она была сильно избита, но умерла оттого, что кто-то сломал ей шею. Драонн понял это сразу же по неестественному повороту головы. Вероятно, дочка пыталась ворожить даже тогда, когда уже была прижата к полу несколькими грубыми, похотливыми скотами. И насиловали они уже мёртвое тело…
Принц опустился – нет, скорее обмяк на пол рядом с телом дочери. Осторожно укрыл её наготу обрывками одежды, машинально погладил тонкие шелковистые волосы – они были так похожи на волосы Аэринн!.. Во всей пустоте, что была сейчас в его мыслях, существовали лишь два пятна – то были те самые подпалины на стенах. Они выглядели столь беззащитно, столь душераздирающе – эти жалкие попытки ослепшей девушки оказать сопротивление, что вид этих почерневших пятен внезапно прорвал плотину в мозгу Драонна, сдерживающую поток чувств.
Вся боль, весь ужас, вся бессмысленность происходящего обрушились на него, взламывая последние преграды, которые ещё пытался ставить защищающийся разум. Именно это мгновение – не до и не после – одно единственное мгновение, когда он ощутил всю суть происходящего, ощутил каждым нервом и каждой клеткой. Лишь мгновение спустя разум всё-таки сумел поставить заслон неверия и отрицания, и стало чуть-чуть, на волос, но легче. А в тот, первый момент, Драонн почувствовал всё, как оно есть – всю оголённость, всю глубину и всю остроту.
И тогда он завыл. Завыл страшно – не как лирра, но как зверь. Этот вой, переходящий в стоны, хрипы и какие-то бессвязные звуки, не был плачем. Ни одна слеза не скатилась по его щеке. Он просто выл – жутко и протяжно.
Именно в таком состоянии и нашла его Кэйринн. Опухшая от слёз, трясущаяся и бледная, она упала на колени рядом с принцем и прижала его голову к груди. Драонн продолжал выть, затем он стал биться головой о грудь девушки, а затем вдруг вцепился в неё зубами. Хвала богам, на Кэйринн был кожаный доспех, но ярость, с какой сцепились челюсти лиррийского принца, была такова, что он едва не прокусил толстую кожу. Стиснув зубы, Драонн, кажется, и не думал разжимать их.
Несмотря на боль, пронзившую грудь, Кэйринн продолжала всё сильнее прижимать голову Драонна к груди, тихонько баюкая её. Она плакала за двоих, раз сам Драонн плакать не мог. Постепенно вой перешёл в хрипы, они – во всхлипы, а затем принц наконец-то лишился чувств. Хотя бы на время пришло благословенное забвение…
Глава 37. Стрела в цели
К сожалению, забытьё Драонна не было долгим. Всего через каких-нибудь десять минут он вновь пришёл в себя, вынырнув из спасительного ничто в жуткую, полную боли реальность. За это время его успели перенести на лежанку (кроватей здесь не было). Верная Кэйринн, не отходя ни на мгновение, сидела рядом, не отпуская его руку.