Ох, Янка, зачем ты, вообще, вспоминаешь о Дане? Нашла время. Моррис не такой. Жена нужна ему не как придаток. Яна даже представить не могла, чтобы он, подобно Дане, пренебрежительно высказался о том, что ей дорого, что является её работой, её жизнью, частью её самой.

Почему она так думает? Откуда эта уверенность? Моррис ведь вырос в патриархальном мире и у него собственнические замашки. Да хотя бы оттуда, что когда ему понадобилась помощь, он пришёл к ней! Пришёл как к другу и соратнику. А ещё как к специалисту. Чинно отсидел в очереди, чтобы она его приняла. Это было лучшим доказательством того, с каким уважением он относится к её призванию. Он бы никогда, подобно Дане, не сказал: "Бросай свои артефакторные делишки". Яна знала, чувствовала, что, чем бы она ни занималась, хоть бы и писательством, как в земном мире, ей гарантирована его поддержка.

Впрочем, все эти рассуждения не отменяли того факта, что викинга ещё перевоспитывать и перевоспитывать, но он не безнадёжен. Так что же ответить самой себе?

Наверное, пауза очень затянулась. Яна понимала, что магистр ждёт её ответа. И Моррис ждёт… Ну, Моррис, допустим, сам виноват. Это, наверное, первый случай в истории Трэ-Скавеля, когда между предложением стать женой и началом брачной процедуры прошло не больше получаса. Поэтому в своих мучениях Моррис пусть винит себя. А вот перед магистром Яна чувствовала ответственность.

Если забыть обо всех сложностях и обо всех проблемах, абстрагироваться от ситуации, предположить на секунду, что есть просто он и она, безотносительно того, что они из разных миров и на Яне Атайская брачная метка, если пока требуется не обещание, не клятва, не окончательное решение, а просто честный ответ самой себе, то он у Яны есть.

— Да.

Неожиданно неприятно кольнуло в пояснице.

Глава 37. Тот, кто помял постель

— Я услышал вас, дети мои, — магистр начал снимать тёмную повязку с глаз Яны.

Она несколько раз моргнула оттого, что ночь показалась ослепительно яркой.

— Ваше первое "да" прозвучало искренне. Небеса тому свидетели. Но у вас впереди ещё долгий путь.

Модестайн и с Морриса снял повязку.

— Хочу напомнить, что до следующей церемонии вы не должны видеться. С момента, когда начата брачная процедура, жених и невеста встречаются только в храме.

Яна знала эту особенность местных брачных процедур, но чёткое осознание пришло только сейчас. Что-то не очень радовала перспектива подолгу не видеться с Моррисом. Она уже привыкла к его вездесущности, привыкла встречаться с ним по нескольку раз в день. Ей будет не хватать этих встреч. Не говоря уже о том, что они вместе собирались наведаться к атайцам. Яне смертельно хотелось как можно скорее решить проблему с брачной меткой. Неспроста же та подаёт знаки — покалывает, чтоб её. Наверное, оживает.

— Дам вам время попрощаться, — Модестайн направился к лестнице. — А потом я хотел бы проводить Вивьен до лавки.

— Благодарю, магистр.

Яна ощущала исходящее от него отеческое тепло. Ей просто жизненно необходимо поговорить с ним. И он это словно почувствовал.

Магистр ещё не успел скрыться из вида, а Моррис уже притянул Яну к себе.

— Ты смелая, моя амайо. Я это всегда знал, но всё равно боялся, что ты не отважишься даже на первое "да".

Он выглядел счастливым. Что-то Яна не помнит даже, чтобы её грозный воинственный викинг когда-нибудь вот так блаженно сиял. А ей, оказывается, очень нравятся сияющие счастливые викинги, но Яне всё же пришлось омрачить его счастье.

— Второго "да" не обещаю, — честно сказала она.

— Всё-таки боишься его?

— Ты о своём демоне? Нет. Есть кое-что пострашнее — быт. Мы с тобой практически не знаем друг друга. Всё наше общение — это сплошные эмоции: похождения, приключения, острые ощущения. Но жизнь чаще всего — штука прозаическая. Что мы знаем друг о друге будничных? У нас даже не было возможности заняться вместе чем-нибудь рутинным.

— Покраской дверей? — он улыбнулся правым уголком рта.

— Почему дверей? — удивилась Яна. Хотя, в общем-то, викинг правильно уловил ход её мыслей.

— На дверях твоей лавки со стороны заднего двора облупилась краска. Я давно думал покрасить.

Правда? Яну тронуло. Она даже представила, как он это делает, и пришла к выводу, что викинг, красящий её дверь, — зрелище соблазнительное.

— Завтра после работы приду к тебе заниматься рутинным делом, — он снова улыбнулся. Теперь уже левым уголком рта.

— Нам нельзя видеться.

— Я что-нибудь придумаю.

И почему Яне не удалось омрачить Моррису счастье, а даже, наоборот, она чуть-чуть заразилась от него?

Они спускались с крыши по винтовой лестнице, время от времени останавливаясь для поцелуев. Хотелось нацеловаться на несколько дней вперёд. При всей продуманности здешней многоступенчатой брачной процедуры, сколько же у неё варварских ограничений.

Магистр ждал их у выхода из храма. Прощаясь с Моррисом, он напомнил:

— На второй церемонии гости  обязательны. Хотя бы двое. Кто-то, кто вам близок и дорог. Подумайте, кого бы вы хотели пригласить.

Если Яна правильно поняла, эти гости — аналог земных свидетелей на свадьбе. Самый близкий человек в этом мире для неё — Этьен. И если уж она за эти дни не пожалеет, что ввязалась в авантюру, и не передумает, то хотела бы видеть на второй церемонии именно его, своего брат. А кого, интересно, возьмёт в свидетели Моррис?

По дороге в лавку Яна и магистр разговаривали о прошедшей церемонии. Она задала вопрос, который её больше всего волновал — о том, не нарушила ли она какие-либо законы, произнеся первое "да", ведь уже связана брачной магией с другим.

— Ты всё сделала правильно, девочка моя, — успокоил её Модестайн. — Ты должна слушать лишь своё сердце. Мы не признаем Атайские брачные ритуалы, тем более, проведённые над ребёнком. Мужчина и женщина считаются связанными браком, только когда они осознанно скажут друг другу семь "да".

— Но что если метка вызреет? Как мне бороться с её воздействием?

— Верь в себя — и ты выйдешь из этого испытания победителем.

Простые слова, но они придали убеждённости, что всё в руках Яны — проблему можно решить собственными силами.

Модестайн простился с Яной у дверей лавки. Она тепло поблагодарила его за поддержку и вошла внутрь. Очень хотелось побыстрее попасть в свою комнату. Яна точно помнила, что когда уходила, потушила свет, но теперь он горел — она заметила это ещё с улицы. Кто мог его зажечь? Этьену не спится, он пришёл поговорить с Яной и ждёт её уже несколько часов? Не очень правдоподобно.

Она быстро поднялась по лестнице и вошла в комнату. Никого. Странно это. Яна покрутила головой, и у неё сложилось впечатление, что пока её не было, здесь кто-то побывал. Как в той сказке про трёх медведей: кто лежал на моей кровати и помял её? Кто пил из моей чашки и… Яна заглянула в чашку… не допил? Да что за наваждение? В комнате явно кто-то похозяйничал. Бонифас уж точно не мог оставить постель не поправленной и чашку не помытой. Выходит, Этьен? Но зачем бы ему буровить кровать Яны? Кузя тоже отпадает. Он не умеет пить из чашки.

Последняя версия была такая: пил Этьен, а кровать мял Кузя. Гипотеза выглядела достаточно правдоподобной, чтобы отложить дальнейшие детективные изыскания до утра. Яна была настолько уставшей, что не заметила лепесток розы на покрывале. Как только голова коснулась подушки, Яна отключилась.

Утро принесло новый сюрприз и новую загадку. Не успела она проснуться и привести себя в порядок, как к ней постучался Этьен.

— Пришёл извиниться за вчерашнее, — сказал он виновато.

Яна попыталась вспомнить, что такого особенного, требующего извинений, могло вчера произойти, но ничего не вспоминалось.