Линд слушал, затаив дыхание. Рассказ Логанда, такой незамысловатый и словно бы отстранённый, заставлял его тело биться крупной дрожью. Юношу знобило, и его так и подмывало накинуть на себя хотя бы то скомканное одеяло, что лежало в углу постели. Почему-то сейчас, слушая откровения Логанда, он вдруг ни с того, ни с сего подумал о Динди, о которой не вспоминал уже очень давно. Он так и не поинтересовался ни разу её судьбой. А что если она забеременела? Если так, то у него уже должен быть ребёнок…

Но нет — это было исключено! Ведь тогда отец наверняка дал бы ему знать об этом!.. Интересно, был бы он таким хорошим отцом, каким мог бы стать Логанд? Чувствовал бы он то же самое, случись это с ним и Динди?.. Да, когда у них с Кимми будут дети, он, несомненно, будет любить их. Но сейчас молодой лейтенант пока предпочитал даже не думать об этом.

Впрочем, в данный момент он вообще мало о чём мог думать. Он чувствовал, что рассказ подходит к своей страшной развязке. Собственно говоря, он уже знал конец этой истории — Логанд сообщил об этом в самом начале — но всё равно внутри жила какая-то по-детски наивная вера в то, что всё, быть может, ещё разрешится.

— Я ошивался неподалёку от дома, покуда не стемнело, — меж тем продолжал Логанд. — К тому времени хмель уже выветрился из моей головы, но решимость и жажда мести никуда не делись… Я окончательно решился и теперь ждал подходящего момента.

Когда наступила ночь, я осторожно пробрался во двор. Цепной пёс, которого на ночь спускали с привязи, хорошо знал меня, и потому я спокойно прокрался по двору. Я хорошо знал, что позади дома есть окошко рядом с кухней, которое всегда открыто в это время года. Также я знал и то, что на кухне в это время никого не будет — дворня у Зоры ложилась спать довольно рано.

Я без труда забрался в дом и осторожно двинулся в кромешной темноте, хорошо зная дорогу. К несчастью, проклятые половицы так и скрипели под ногами, и мне казалось, что они перебудят весь город. Я молил всех богов, чтобы никто из обитателей дома не попался мне на пути… Впрочем, в доме была полная темнота, и я надеялся, в случае чего, укрыться от случайных глаз.

Вдруг кто-то схватил меня за руку. Как я не закричал — один Асс ведает! Я оцепенел от ужаса, не зная, что мне предпринять. Я видел лишь ещё более тёмный силуэт во тьме. Что-то было в нём знакомое — в фигуре, а главное — в запахе перегара, исходящего от него. Я понял, что это — Шорох. А он понял, что это — я. Так мы стояли некоторое время, а затем он молча убрал свою руку и растворился во мраке.

Кое-как придя в себя от пережитого страха, я побрёл дальше, к спальне Зоры. Она уже спала и не слыхала, как я вошёл. У неё в комнате было светлее, и я мог разглядеть её, лежащую в кровати. Эта тварь спокойно спала, хотя всего несколько дней назад безжалостно убила беспомощное дитя!

Я боялся, что она поднимет шум, а потому тоже взял одну из подушек и придавил к её лицу. Надеюсь, в эти секунды она чувствовала то же, что мой сын!.. Она наверняка поняла, кто пришёл, чтобы убить её! Я надеюсь, что она это поняла… Она билась, пытаясь освободиться, но ненависть придавала мне сил. Я не прекратил бы тогда, даже если бы сам Арионн умолял меня об этом!..

Когда она затихла, я скинул подушку и стал душить её голыми руками. Возможно, она была уже мертва, но я хотел быть уверен до конца. И я хотел чувствовать кожей, как жизнь покидает эту тварь! Будь я сильнее тогда, я бы сломал ей шею. Но, впрочем, я справился и так. Я залез на постель, сел верхом на недвижимое тело Зоры и сжимал, сжимал пальцы до тех пор, пока не перестал их чувствовать…

И потом я просто ушёл. На дворе была ночь, и я не мог отправиться в сад на поиски могилки моего сына. Конечно, я просто не нашёл бы её. И оставаться в Тавере мне было нельзя. Той же ночью я бежал из города. Я не рискнул отправиться в порт и решил, что доберусь пешком до Кидуи. Впрочем, через много миль пути я всё-таки вышел к Труону и нашёл парней, что согласились подбросить меня.

В конце концов я добрался-таки до столицы. Я не знал, что мне делать дальше. За время дороги я сильно оголодал, перебиваясь случайными хлебами. И знаешь, кого я встретил? Папашу [192] ! Он, так же как я тебя, привёл меня в городскую стражу. Здесь никто ни о чём не спрашивал, меня приняли как своего. А там уж как-то так получилось, что через год мне дали сержанта, а потом… Ну потом ты сам знаешь…

Логанд усмехнулся какой-то пустой, потерянной ухмылкой. Было видно, что, выговорившись, ему стало легче. Он с явной теплотой взглянул на своего молодого друга, который всё никак не мог прийти в себя после всего, что услышал. Линд же совсем растерялся, не зная, что ему теперь сказать. Рассказ был закончен, и, кажется, нужно было что-то ответить, но он понятия не имел — что именно. Тем более, что эта жуткая повесть нисколько не помогала понять главное — здоров ли Логанд душевно, или на самом деле сошёл с ума…

Глава 35. Решение

— Такие, брат, дела… — уныло усмехнулся Логанд. — Что сделано — то сделано, того уж не вернуть… Но как на духу тебе скажу — никогда не казнил себя за то, что убил эту стерву! Наверное, кабы меня поймали — другое дело, а так… Она это заслужила. Кого жаль, конечно, так это её сына… Я уж потом осознал, что сделал мальца сиротой… Это, конечно, тяжкий грех на моей душе, и я понимаю, что вряд ли преодолею Белый Путь… Я много думал о мальчонке после. Его зовут Бейни. Понятия не имею, что с ним сталось и где он теперь. Да и какая разница?.. Мать я ему точно не верну, а остальное…

Логанд в сердцах махнул рукой и вновь замолк, перекатывая желваками. Линд, который совсем забыл об этом ребёнке, скрипнул зубами. Страшно представить себе, что было с парнишкой в тот день… И также он понял, что Логанда мучит судьба мальчика почти столь же сильно, как гибель его собственного дитя. Да, теперь было совершенно ясно, насколько сильно располосовали ему душу эти три удара — смерть сына, убийство любовницы и разрушение судьбы маленького сироты.

— Я до недавнего времени думал, что не испытываю угрызений совести по поводу убийства Зары… Но во время того проклятого побоища на кладбище я впервые увидел её… Было темно, но я готов поклясться, что то была она!.. Она была там. Я не убивал её снова — тогда она лишь мелькнула во мраке и исчезла, но… Через пару дней она явилась ко мне домой… И привела первых из убитых в ту ночь… Сперва их было всего трое, но едва ли не каждую ночь она приводила всё новых и новых… Не знаю — все ли они умерли от моей руки, но эта стерва тащит их именно ко мне!..

— Что значит «тащит»?.. — едва слышно пробормотал Линд.

От этого разговора он буквально холодел изнутри. Он чувствовал, как суеверный ужас обволакивает сердце ледяным саваном, и ощущал потребность хоть что-то сказать, чтобы рассеять этот морок.

— Кажется, они не видят меня, покуда эта тварь им не укажет… — почти жалобно ответил Логанд. — Когда она приводит кого-то нового, то он сперва словно слепой — смотрит мимо меня, будто не видя. Но потом она указывает на меня пальцем и что-то говорит, но я никого из них не слышу. И тогда тот, кого она привела, как будто бы прозревает, и начинает тоже тянуть ко мне руки и что-то говорить. Ясно, что они обличают меня, обвиняют в своей смерти, но я не слышу даже шёпота… Мёртвая тишина… Иной раз я думаю, что она, быть может, специально приводит даже тех мертвецов, в чьей смерти я неповинен, чтобы только помучить меня…

— Но ведь священник сказал тебе, что призраков не существует, — пролепетал Линд, сам обмирая от страха. Он с ужасом думал, что будет, если убитые им люди начнут приходить и к нему тоже.

— Поверь, этого я боюсь больше всего… — искривил губы Логанд. — Если их нет — значит, каша в моём котелке совсем протухла [193] … Я, кажется, ещё могу смириться с этими духами, если они действительно приходят ко мне. По крайней мере, до сих пор они ничего плохого мне не сделали — только стоят и пялятся всю ночь, да шлёпают что-то губами, но я даже не слышу, что именно. К этому я, пожалуй, со временем привыкну. Но что если их действительно нет?.. Тогда я — просто сумасшедший…