Казалось, победа неизбежна. Почти сорок тысяч хорошо вооружённых воинов – это огромная сила, роковая даже для куда более крупных формирований. Война обещала превратиться в бойню, где закованные в железо и бронзу бойцы, подобно мясникам, безжалостно и безответно истребят несчастных фанатиков, поверивших не в то божество…
Тем более удручающими оказались новости, которые через некоторое время стали достигать Шинтана… Первыми и наиболее растерянными по тону были донесения о полчищах гоблинов, весьма эффективных благодаря своей многочисленности и какому-то обречённому бесстрашию, с которым они бросались на клинки. Пятеро, а то и десятеро уродцев умирало, но остальные десятеро добирались до изнурённого бойца, буквально погребённого под трупиками.
Это стало полнейшей неожиданностью. История Симмерской ведьмы слишком быстро превратилась в сказку, так что байки о жуткой предводительнице полчищ гоблинов никем не воспринимались всерьёз. Всем было известно, что гоблины – неразумные существа, немногим отличающиеся от других зверей. Их способность к войне даже не рассматривалась всерьёз.
Однако вблизи Симмерских болот огромные стаи этих мерзких животных, достигающие нескольких десятков тысяч особей каждая, подчиняясь могучей воле древнего демона, представляли собой страшную силу. В первые дни палатийская армия понесла существенные потери, причём несколько отрядов численностью до тысячи человек просто пропали – они выступили на марш, но ни один человек не прибыл к месту назначения.
Нужно было спешно менять тактику. Гоблины были слишком необычным врагом, чтобы с ним работали привычные схемы ведения боя. А пока войскам пришлось отойти назад, на достаточное расстояние для того, чтобы быть в безопасности. Очевидно, что Симмер мог держать под полным контролем такие орды лишь на определённом удалении.
Но были и другие новости, также производящие удручающее впечатление. Третий латионский легион, наткнувшись на довольно крупное селение симмерианцев, взял его практически без боя. Часть жителей рассеялись по окрестным лесам, с два десятка мужчин и несколько женщин были убиты, поскольку пытались оказать сопротивление. Всё было хорошо вплоть до следующего дня.
А затем начались странные и страшные вещи. Некоторые легионеры стали словно впадать в безумство. Они кричали что-то нечленораздельное и бросались на своих сослуживцев. Уже утром случилось с полсотни таких инцидентов и легион, потерявший накануне лишь двух человек убитыми и девятерых – ранеными, за каких-то два часа лишился ста тридцати шести бойцов.
Впадавшие в буйство словно обретали нечеловеческую силу. Все попытки скрутить их заканчивались лишь новыми жертвами, так что в конце концов всех их пришлось просто расстрелять с безопасного расстояния. Сорок четыре обезумевших легионера за это время успели убить почти вдвое больше товарищей.
Наконец легат скомандовал отступление, но это не очень-то помогло. До конца дня число потерь легиона выросло до трёхсот восьми человек убитыми и ста шестидесяти четырёх ранеными. Почти полтысячи бойцов были выведены из строя – едва ли не восьмая часть всего легиона.
Подобные потери, разумеется, были чем-то из ряда вон выходящим. Латионцы знали, как воевать, и потеря даже ста человек в одном бою была для них весомой. Но здесь, когда смерть настигала неожиданно, и никто не знал, кто следующим зарычит, разбрызгивая пену с губ, и вонзит меч в живот своему товарищу, было отчего потерять голову даже самым испытанным ветеранам.
В конце концов отступление превратилось в бегство. Легат и центурионы, как ни пытались, не сумели сохранить даже видимости порядка. Весть об этом быстро разлетелась по войскам, так что, поразмыслив, командование отдало приказ остановить наступление. Решили, что передовые части следует усилить магами, которых здесь почти не было.
В общем, стало ясно, что война эта не будет лёгкой и быстрой. Симмер, конечно, пока ещё не набрал силу и могущество Бараканда, но и у него, как выяснилось, припасено немало сюрпризов, грозящих превратить «маленькую победоносную войну» в кровопролитную бойню. Наступление, словно пучок соломы, ярко и быстро воспламенилось, и так же быстро сошло на нет. Нужны были новые решения, а пока важно было сберечь людей…
Глава 38. Посланец
Война шла всего лишь восьмой день. Ещё не случилась эта леденящая кровь история с Третьим легионом, палатийцы ещё продолжали оставаться в блаженном неведении относительно гоблинских полчищ на границах Симмерских болот. Всё это случиться чуть позже, а пока в Шинтан с востока прибыл всадник в сопровождении ещё четверых человек, поскольку путешествовать в одиночку в такие времена было попросту опасно.
Они остановились во вполне респектабельной гостинице буквально в двух шагах от того самого моста Туббанд, где состоялась первая встреча мастеров Теней и советника Кобри. Хозяин гостиницы своим намётанным глазом сразу же определил, что, несмотря на скромную одежду, всадник явно благородных кровей, да к тому же, как выяснилось, вполне небедный. Во всяком случае, он, не торгуясь, расплатился за две недели постоя, взяв отдельную комнату для себя и ещё одну – для своих спутников.
Поскольку всадник прибыл в город уже ближе к вечеру, в этот день он больше не выходил из комнаты. Ужин ему принесли прямо туда, и до утра хозяин не видел своего постояльца, равно как и четверых его людей. Впрочем, ничего странного в таком поведении не было, и хозяин вскоре позабыл думать о них, занятый своими повседневными делами.
Наутро молодой человек (а это был молодой человек лет двадцати двух и весьма приятной наружности), позавтракав, покинул гостиницу, тогда как его спутники так и не показали носу из своей комнаты. Он проследовал к королевскому дворцу.
Несмотря на то, что уже шла война, во дворце ничего не поменялось. Не были удвоены караулы, люди, среди которых в основном были просители и торговцы, не считая придворных и членов Палаты, свободно входили и выходили через большие кованые ворота. Впрочем, они попадали лишь во внутренний двор. У входов во дворец уже стояли стражи, которые пропускали лишь тех, кто имел соответствующие бумаги.
Молодой человек, судя по всему, таких бумаг не имел, а потому он и не стал приближаться ко дворцу. Вместо этого он, оглядевшись, вполне уверенно для человека, впервые посетившего королевскую резиденцию, направился по одной из аллей, видимо, имея определённую цель. Время от времени он останавливался, оглядываясь, словно подмечая те или иные ориентиры, а затем вновь продолжал движение, пока наконец не нашёл то, что искал.
Он обосновался на скамейке, стоявшей неподалёку от одного из боковых входов во дворец. Сам вход также охраняли гвардейцы, но они, казалось, не обращали никакого внимания на скромно одетого юношу, усевшегося на скамье. Впрочем, когда прошло больше трёх четвертей часа, а молодой человек так и продолжал спокойно сидеть, один из гвардейцев всё же подошёл к нему.
– Что вы здесь делаете, сударь? – довольно вежливо спросил солдат, не видя причин грубить юноше, в котором легко можно было узнать дворянина.
– Я ожидаю господина Пильена, друг мой, – мягким спокойным голосом ответил молодой человек.
– Он назначил вам встречу здесь? – несколько удивился гвардеец.
Пильен был приближённым к Кобри человеком. Его часто называли казначеем Сарвона в ту пору, когда тот ещё не был королём. Теперь же этот проныра, не имея официально никакой придворной должности, по слухам продолжал играть довольно большую роль, будучи советником самого Кобри, как тот являлся советником короля. Не живя во дворце, он частенько посещал его. Продолжая вести дела Сарвона, он едва ли не ежедневно приходил, чтобы отчитаться о состоянии бюджета его добывающих компаний.
Вероятно, юноша знал об этом, равно как знал и то, что Пильен имеет обыкновение проходить во дворец не с парадного входа. Именно поэтому он и ожидал казначея именно здесь.
– Нет, он не назначал мне встречи. Но я знаю, что он частенько ходит этой дорогой и надеюсь встретить его сегодня.