Можешь считать себя счастливцем, Моррис — тебя влечёт к той, с кем собрался пройти брачную церемонию, хоть поначалу ты и не надеялся на что-то большее, чем безразличная отстранённость. Одна проблема — она строптива, самостоятельна, независима и не разделяет желания проходить брачную процедуру.
Ничего, Моррис найдёт, как сделать так, чтобы её желание возобновить брачный процесс сделалось не менее сильным, чем его. Вот только доберётся до её тайн…
— Амайо? — после недолгой паузы переспросила Вивьен. — Что это значит?
Как объяснить это не посвящённой маленькой любопытной муазиль?
Она взяла с тарелки кусочек пастилы и чувственно направила его в рот, сбивая Морриса с мыслей.
— Амайо — это…
Он не успел закончить фразу — в дверь постучали. Кто решился потревожить? Горничная с новой порцией угощений?
Моррис подошёл к двери. Ему не хотелось никого пускать в комнату, будто это может разрушить доверительную атмосферу, какая возникла между ним и Вивьен.
Визитёром оказалась не горничная, а сам хозяин таверны.
— Просили срочно передать, — он притянул Моррису конверт.
— От кого?
— Посыльный не представился сам и не назвал адресанта.
Конверт выглядел стандартно — ничего особенного. Только ни почтовых штемпелей, ни других опознавательных знаков. Но как только Моррис распечатал письмо, сразу понял от кого оно. Внутри лежал лист чёрной бересты — её использовали для посланий дамарийцы.
В груди родилась тревога. По пустому поводу его бы не стали беспокоить — что-то случилось. Но почему Моррису не подали знак, как обычно, через родовой браслет? Хотя, наверное, подавали. Но сейчас он у Жанетт. Девочка, скорее всего, совершенно ничего не заметила. Читать сигналы могут только посвящённые.
И раз с Моррисом не получилось связаться через родовую магию, пришлось использовать обычный способ — послание. Такая настойчивость подчёркивала, насколько важна информация, которую ему хотят передать.
Он сразу узнал почерк Н'наму.
Нужна твоя помощь, Моррис.
Уйгу сбежала. У меня есть основания полагать, что она не проходила последний ритуал. Ей удалось его избежать обманом. И теперь она во власти своего демона.
У Морриса сразу всплыли воспоминания. Когда ритуальный огонь отпустил его, Уйгу уже была возле шатра. А кроме неё никого. Она сказала ему, что ритуальный огонь отпустил её раньше всех. Видимо, солгала.
Послание заканчивалось двумя строчками. Моррис ощутил, как разрывается от тревоги отцовское сердце Н'наму.
Скорее всего, девчонка в городе. Один Всевышний знает, что может случиться…
Упрямица и бунтарка добилась своего, не осознавая, как это опасно и для неё, и для других. Страшно представить, что с ней будет. Сейчас самое главное — как можно скорее найти её.
— Плохие новости? — догадалась Вивьен, которая внимательно наблюдала, как Моррис читает послание.
— Да. Друг попал в беду.
— Могу чем-то помочь?
— Нет. Продолжим разговор в другой раз. Сейчас найму для вас экипаж. А мне нужно срочно отлучиться.
Яна ехала в нанятом Моррисом экипаже в лавку в глубокой задумчивости. После разговора с викингом ей было над чем поразмышлять. Он казался ей одной сплошной загадкой. Вот вроде бы и был откровенен, отвечал на вопросы, но после его ответов у Яны в голове ещё больше всё перепуталось.
Получается, его брак с Вивьен был вынужденным. Она была ему совершенно безразлична — ни чувств, ни даже физического влечения. Но зато Вивьен приходится ему какой-то амайо, и поэтому он должен на ней жениться. Кто такая амайо, Яна представляла с трудом. Хотелось бы, конечно, расспросить Морриса, но придётся подождать. Она видела, что у него действительно резко возникли неотложные дела. А ей оставалось только гадать. И вот что странно — она ведь успела много книг перелопатить, но это слово ей не попадалось. Поэтому родилась догадка, что "амайо" — дамарийское понятие. Однако от этого не легче. Выходит, Моррис всё-таки имеет какое-то отношение к дамарийцам? А Вивьен?
Экипаж остановился невдалеке от лавки, Яна вышла и какую же картину увидела? Возле входа стояла булочница с подносом и о чём-то разговаривала с Бонифасом.
— Прелестная муазиль Розин, премного благодарен и восхищён вашими изумительными булочками, — с безупречной галантностью произнёс тот, принимая поднос.
Хм, он уже и имя узнал.
— Да как вы смеете?! — возмутилась булочница. — Нахал!
Узрела двусмысленность фразы? Насколько Яна знала своего дворецкого, тот никогда не допустил бы никаких двух смыслов. Всё, что он хотел сказать, что булочница печёт вкусные булочки.
— О, я так сожалею, если чем-то обидел вас, прекрасная муазиль, — Бонифас пустил в ход своё главное оружие — убийственную любезность.
— Ноги моей здесь до завтра не будет! — своеобразно приняла извинения Бонифаса булочница.
И хоть пригрозила немедленно уйти прочь, чтобы глаза её не видели нахала, осталась стоять на месте, как вкопанная.
За те полминуты, которые потребовались Яне, чтобы дойти от экипажа до дверей лавки, Бонифас и Розин успели обменяться ещё несколькими выстрелами: она — возмущением, он — наивитиеватейшими извинениями.
Когда Яна подошла впритык и была, наконец, замечена мирнобеседующими, Бонифас поспешил объяснить:
— Я договорился с прелестной муазиль Розин, что она будет приносить нам свежие булочки к обеду каждый чётный день. И вот, как видите, она была так любезна, что удостоила нас вниманием даже в нечётный.
Булочница фыркнула и пошла прочь, провожаемая восхищённым взглядом Бонифаса.
Кроме булочек дворецкий подал на обед ещё три блюда: суп из чечевицы, овощное рагу и чай. Яна ощущала себя как в лучших домах Филадельфии. Жаль только, Этьен пропустил трапезу. Сказал, что поймал вдохновение — сочиняет новые куплеты и скетчи, и в такие моменты ему ни на что отвлекаться нельзя.
— Вдохновение — муазиль капризная. В любое мгновение может упорхнуть.
Тут Яна была с ним согласна. Знала по собственному опыту.
Хорошо хоть ужин кузен не проигнорировал. Правда, был рассеянным — витал в облаках. Но Яне удалось вернуть его в реальность — она начала расспрашивать Этьена о дамарийцах. Он же их видел вживую. Ей хотелось понять, какие у них черты лица. Терзал вопрос, может ли Моррис оказаться одним из них.
Кузен красочно описал их — у Яны легко родился в голове образ. Если проводить аналогию с земными народностями, то выходило, что-то островное, полинезийское, с примесью восточно-азиатского и даже немного от индейцев. Но ни одна из черт этих народностей на викинговской физиономии Морриса не просматривалась. Выходит, когда он отрицательно отвечал на прямой вопрос Жанетт, не дамариец ли он, то не солгал.
Как там говорится: помянешь викинга, он и здесь? Или это про чёрта? Как бы там ни было, но когда ужин подходил к концу, в лавку пожаловал гость — Моррис.
Яна встретила его на пороге и не узнала. Таким мрачным и встревоженным она его ещё не видела.
— Что-то случилось?
— Да. Мне нужна ваша помощь.
Глава 45. Вот и всё?
Глава 45. Вот и всё?
Яна пригласила Морриса в гостиную. Они сели друг напротив друга в кресла, и он начал быстро излагать, что случилось.
— Вивьен, вы слышали легенду лавки?
— О том, как Жюль пытался помочь графу Шерези-Шико найти сбежавшую к дамарийцам дочь?
— Да. Легенда возникла не на пустом месте. В племени дамарийцев действительно живёт дочь графа Мериан. Она супруга их вождя Н'наму.
— А вы откуда знаете? — удивилась Яна.
Всего лишь час назад, после разговора с Этьеном, она решила, что Моррис — не дамариец, а теперь снова усомнилась.
— Мне приходилось бывать у них, — уклончиво ответил он. — И более того, я знаком с дочерью Мериан и Н'наму — Уйгу. Ей шестнадцать лет. Она дерзкая и упрямая, как все подростки. Уйгу не стала следовать дамарийским традициям, поэтому сейчас в опасности.