Меланхолично улыбнувшись этому зрелищу, великий маг вновь откинулся спиной к шершавому валуну и, глядя на постепенно розовеющее небо, вновь задумался.
***
Из Киная великий маг ринулся на восток подобно грозовой туче, но уже несколько часов размышлений в дороге заставили его пересмотреть отношение к произошедшему, так что в Латион он уже прибыл скорее как хмурое облако, сеющее мелким дождём. Он уже не спешил, не загонял лошадей, то и дело останавливался в добротных трактирах, во множестве паразитирующих на Кидуанском торговом тракте.
Общение с Делайни окончательно отрезвило его. Каладиус даже не стал встречаться с королём, понимая, что тот только и сможет, что юлить и сваливать вину на других. Делайни же повёл себя спокойно и с достоинством, понимая, что переиграл великого мага. Он ясно дал понять, что королевство не намерено тратить свои ресурсы на удовлетворение амбиций одного человека, и что условия мирного договора, который вот-вот должен был быть подписан, более чем выгодны для Латиона, в отличие от перспектив этой неясной войны.
Мы знаем, что Каладиус не стал спорить и переубеждать. Злость покинула его ещё раньше, а теперь он избавился и от разочарования. Ещё недавно великий маг кипел жаждой деятельности, но теперь внезапно остыл, поскольку понял, что даже его ярко горящий факел не способен рассеять тьму вокруг.
Долгое время он считал себя воплощением Латиона, его сутью. Но правда оказалась в том, что он давно уже отстал от жизни королевства, потерял её пульс. Ни Латион больше не видел в Каладиусе весомую часть себя, ни, как оказалось, сам волшебник не ассоциировал себя с этим государством. Да и ни с каким иным тоже. Всё чаще Каладиусу казалось теперь, что он вообще – единственный представитель некого рода, равноудалённого и от людей, и от лирр, и от гномов. Одинокий и одинаково чуждый для всех.
В этом понимании не было какой-то особенной жалости к себе. Каладиусу удалось принять это как данность, так что на этот раз обошлось без драматизма и саморазрушения. Если раньше он думал об уходе из Латиона как о бегстве, то теперь просто понял, что ему скучно и неинтересно среди людей. Вернувшись вновь в свой дворец, он словно заживо похоронил себя в нём. А если так – то почему бы не пойти дальше и не обеспечить себя комфортной тишиной в полной мере?
Каладиуса буквально физически потянуло в ту самую пустынную идиллию, которую он неоднократно так красочно описывал, рассказывая о своих якобы двух с половиной столетиях отшельничества. Он чувствовал, что должен отдохнуть прежде всего от той суеты, что ещё оставалась внутри него самого. Все эти глобальные идеи о строительстве империй, стремления к новым вершинам в магии настолько утомили его за минувшие сотни лет, что теперь хотелось провести ещё столько же в уютной пещере на краю света, где в округе на сотню миль нет ни одного жилья.
Каладиус был баснословно богат. За сотни лет у него скопилось огромное состояние, значительную часть которого он потратил на мангил, и теперь его личные запасы этого металла были вполне сопоставимы с запасами иных королевств. Имея такие возможности и ресурсы, можно с комфортом жить в любой пещере, не отказывая себе ни в чём, поскольку великий маг не мог и помыслить о том, чтобы отказаться от лучших вин и превосходной стряпни.
Окончательно решив покинуть Латион, он тщательно подготовился к этому. Практически все свои средства он вложил на депозитный счёт Саррассанского императорского банка, дабы не заниматься ненужной транспортировкой тяжеленных сундуков. Что же касается мангила, то с ним подобный номер, конечно же, не прошёл бы, поэтому Каладиус нанял две сотни легионеров для сопровождения бесценного груза.
Он отправился в Саррассу, планируя поселиться примерно в тех местах, о которых рассказывал в своих баснях. Он понятия не имел, что встретит там на самом деле – быть может, там полно селений, а быть может – там совершенно безжизненные земли. Великого мага это не беспокоило – он был уверен, что с его деньгами сможет устроиться где угодно.
Однако судьбоносным для него решением стало желание немного отклониться от маршрута и посетить Дак-Анбур, знаменитое королевство гномов, о котором он был столько наслышан.
Впервые увидев подземные чертоги гномов, Каладиус был восхищён. Он вдруг понял, что хочет именно этого – не какой-то там пещеры, пусть и обставленной самой изысканной мебелью, а именно такого подземного дворца, где он будет надёжно изолирован от всего мира.
Едва лишь осознав это, Каладиус начал действовать. Он договорился с королём гномов, чтобы тот выделил для него несколько десятков подданных из числа наиболее искусных. Он провёл в Дак-Анбуре почти полгода, потому что гномы очень ответственно подошли к делу. Ему почти сразу же предложили в качестве местообитания пустыню Туум. Гномы говорили, что породы, залегающие под толщей песка, весьма хорошо поддаются обработке, так что вполне можно справиться небольшими силами.
Каладиус пришёл в полный восторг – пустыня Туум давала полную гарантию того, что незваные гости не потревожат мага-отшельника. Тут же была снаряжена небольшая экспедиция – гномы отправились выискивать идеальное место для будущего дворца. Всё это время великий маг пользовался гостеприимством горного народа, впитывая те знания, которыми гномы были готовы поделиться, и кое-что давая взамен. И дело было вовсе не в скупости Каладиуса – просто подгорному народу не слишком-то были интересны те боевые и стихийные заклинания, которым он мог их обучить. А в работе с кристаллами и рунографии они сами могли бы дать фору великому магу.
И лишь когда место было найдено, Каладиус вместе с бригадой гномов отправился к месту своего последнего пристанища. Гномы запросили очень много, но великий маг почти не торговался. Единственный раз он попытался проявить прижимистость – когда гномы стали выторговывать значительную часть мангила, но и тут он был весьма щедр.
Затем был тяжкий переход через пустыню, хотя для гномов он был короче, чем для прочих смертных, поскольку им не было нужды пользоваться перевалами. У этого народа было огромное количество ходов под Анурскими горами, по которым очень быстро передвигались диковинные тележки, стремительно мчащиеся по металлическим направляющим, так что основную часть пути отряд проделал по дорийским землям, лишь на последнем этапе углубившись в саму пустыню.
Привыкшему к тишине и роскоши магу было довольно сложно поначалу жить в небольшой пещерке, которую гномы вырубили для себя на время строительства. Большинство из этих трудяг были отчаянными храпунами, громогласными весельчаками и, главное, весьма презирали простые правила приличия. Иногда великому магу приходилось спешно выходить на самый солнцепёк, когда гномы вдруг начинали соревноваться в пускании ветров. Причём у них с каждым днём сохранялось всё меньше пиетета к своему нанимателю, так что они лишь добродушно посмеивались на все его возражения.
Однако Каладиус не слишком-то досадовал на всё это. Гномы были не только преотменными строителями – они были незаменимы в магическом обустройстве будущего дворца. Каким-то лишь одним им ведомым заклинанием они могли истолочь твёрдый мангил в металлическую пудру, которая затем наносилась тонким слоем на камень, создавая защитные и усиливающие контуры. Так что даже если бы эти несносные бородачи вздумали бы испражняться прямо посреди пещеры, великий маг, вероятно, стерпел бы и это.
Как только Траббон, старшой гномов, объявил, что верхний ярус практически готов, в Пунт были отправлены двое его подчинённых. Дело в том, что после того, как Каладиус рассчитал своего верного камердинера, он обратился к нему с последней просьбой. Тот отправился в Лоннэй, столицу Пунта, чтобы прикупить там особняк – лучший из всех, что предлагались на продажу. И затем он должен был начать скупать мебель, исходя из хорошо известных ему вкусов хозяина. Мебели требовалось много, поэтому необходимо было арендовать ещё и какой-нибудь большой склад.