– Сорвите её одним махом, мясник!.. – прорыдал Каррис, когда Шабриан продолжил осторожно тянуть ткань.
– Простите, мессир, но этого никак нельзя сделать, – не прерываясь, прогудел медикус. – Ваши раны вообще не стоило бы тревожить, однако первые три дня это необходимо делать, чтобы менять повязку и мазь, потому что в противном случае ожоги скоро загноятся. После, когда мазь сделает своё дело, мы оставим повязку дней на десять – дадим вашей коже время подлатать себя. Потерпите, мессир, уже не так больно!
– Дайте мне настоя! – захлёбываясь слюной, перемешанной с кровью, кричал Каррис.
Что угодно, лишь бы забыться, и не чувствовать эту жуткую боль. Но лекарь был неумолим. Кажется, у него вообще было какое-то предубеждение относительно дурной травы. Каррис с удовольствием ушёл бы обратно к портовому костоправу, который не был столь щепетилен в данном вопросе, но у него не было сил. Кроме того, какой-то уголок сознания, незамутнённый болью, осознавал, что здесь ему окажут лучшую помощь.
Когда пропитанная желтовато-красной дрянью ткань наконец целиком оказалась в руках Шабриана, Каррис уже сорвал голос. Сжалившись, медикус дал ему ещё пару глотков своего снадобья, но это не слишком-то помогло.
– Я дам вам четверть часа, чтобы немного прийти в себя, мессир, а затем вам нужно будет подкрепиться и потерпеть перевязку. Это будет далеко не так больно.
– Что у меня с лицом? – прохрипел задыхающийся маг.
– Всё плохо, – прямо ответил лекарь. – Очень сильный и глубокий ожог. Увы, такие быстро не заживают.
– Останутся шрамы?..
– А как же! Конечно, со временем они, возможно, станут не так заметны, но в ближайшие несколько месяцев вы вряд ли будете желанным кавалером для юных дам.
Наверное, такова была методика мэтра Шабриана – рубить правду-матку, да ещё и в такой насмешливой манере. Постоянное созерцание человеческих страданий очерствляло сердце. А может он просто пытался заговорить пациента, отвлечь его от боли и мрачных мыслей. Он наверняка очень удивился бы, сумей прочесть мысли мессира Каладиуса и его мрачную удовлетворённость от известий о шрамах.
– Чандри сейчас принесёт вам бульон и протёртую рыбу. Вы должны съесть всё это безо всяких возражений, – предупреждающе поднял палец медикус, видя, что Каррис хочет что-то сказать. – Увы, в ближайшие три дня вы будете есть лишь однажды в день, после перевязки. А еда вам необходима для подкрепления сил, и чтобы дать организму необходимые материалы для восстановления разрушенных тканей.
Появился помощник с небольшим подносом в руках. На нём была плошка с золотистым бульоном, а также тарелка с очень жидкой кашицей. Также на подносе было странное приспособление – нечто вроде стеклянной воронки. Поскольку Каррису было почти невозможно не то что жевать, но и просто открывать рот, его собирались кормить таким несколько унизительным способом, будто он – беззубый старик.
Осторожно вставив горлышко воронки в рот пациенту, Чандри мелкими порциями стал вливать в неё бульон. Он оказался неожиданно вкусным, так что Каррис с удовольствием проглотил всё до последней капли. Юный помощник был настолько умел и осторожен, что маг ни разу не подавился и не закашлялся. С рыбным пюре всё было несколько хуже, начиная со вкуса. Это была варёная рыба, перетёртая и перемешанная с водой. Однако и её волшебник съел без остатка, понимая, что ему предстоит сутки провести без еды.
– Нельзя ли оставить прорезь для рта?.. – почти жалобно попросил Каррис, понимая, что куда страшнее будет прожить сутки без обезболивающих средств.
– Губы очень пострадали, мессир, – мягко покачал головой медикус. – Через три дня мы наложим постоянную повязку, и тогда сделаем прорезь для рта. Покамест придётся потерпеть.
– Пока вы не замотали рот, нельзя ли дать ещё эликсира?..
– Боюсь, что нет, мессир. В этой жизни ничем нельзя злоупотреблять. И в особенности – лекарствами. Вам придётся потерпеть.
Шабриан был прав – перевязка была не так болезненна, как снятие повязки. Сперва Чандри бережно нанёс на пылающую кожу Карриса жирную прохладную мазь, остро пахнущую какими-то сушёными травами, а потом осторожно стал накладывать длинное полотно вываренной ткани. Это было не слишком больно, однако из глаз Карриса текли огромные слёзы, обжигая повреждённую кожу.
***
– Могу я спросить одну вещь, мессир? Кое-что никак не укладывается у меня в голове. Насколько я знаю, там был пожар, в котором погиб ваш ученик. Но ваше лицо – оно не обожжено, оно словно ошпарено.
Каррис находился у мэтра Шабриана уже пятый день. Три дня адских мук, когда с него каждый вечер словно заживо сдирали кожу, наконец минули. Лекарь, оглядев рану, с удовлетворением отметил, что заражения нет. Остатки мёртвой плоти, которые могли бы вызвать сепсис, были благополучно удалены, а ожоги обработаны мазью, изготовленной медикусом. Теперь пришла пора заживления.
На сей раз Чандри обмазал обожжённое лицо мага чем-то больше похожим на жидкую грязь с довольно неприятным запахом. Шабриан утверждал, что это чудодейственное средство его собственного изобретения значительно ускорит заживление. После того, как мазь была нанесена, голову Карриса вновь обмотали повязкой, но на сей раз её не нужно было снимать несколько дней – возможно, целую неделю, а то и больше. Теперь важно было не тревожить лишний раз рану, чтобы понемногу стали восстанавливаться кожные покровы.
Боль никуда не делась, хоть и стала не столь острой. Возможно, Каррис просто начал к ней привыкать. К тому же лекарь дважды в день давал ему своё обезболивающее средство. За это время доктор и пациент если и не сдружились, то, по крайней мере, охотно терпели общество друг друга. Хотя магу было больно и трудно говорить, он всё же то и дело просил Шабриана задержаться, чтобы немного поболтать. Ему было очень интересно, что происходит в городе, и насколько много шуму наделала его история.
Сказать по правде, шуму было не так уж и много. Каладиус, похоже, обзавёлся множеством «полезных связей», но не сумел или не потрудился найти друзей – за все эти дни никто не явился к мэтру Шабриану, чтобы справиться о здоровье больного. А потому и разговоры в городе стихли довольно скоро. Смерть учеников магов была делом хотя и редким, но вполне обычным. В этом не было чего-то такого, что стоило бы обсуждать долго.
Власти тоже не особенно заинтересовались эпизодом. Сгоревший сарай они, понятное дело, не сочли ущербом, тем более что сам рыбак не предъявлял претензий, довольный полученной платой. Полагать случившееся убийством тоже не было никаких оснований. Ну а несчастные случаи происходят сплошь и рядом. В таких ситуациях нужно было бы сообщить плохую новость родным, но для ученика мага единственным «родственником» был его учитель, а тот, очевидно, и так был в курсе.
И вот, наконец, первый неудобный вопрос, которых Каррис так боялся и ждал.
– Вы наблюдательны, мэтр, – хрипловатым голосом медленно проговорил маг, обдумывая ответ.
– Я – лекарь, мессир, – усмехнулся Шабриан. – Если бы я не заметил этого – мне не стоило бы вообще браться за врачевание.
– Мы отрабатывали с мессиром Каррисом элементы стихийной магии, – пояснил Каладиус. – В какой-то момент что-то пошло не так. К сожалению, это закончилось трагедией…
Волшебник старался говорить максимально обтекаемо, а Шабриан тактично не стал разведывать подробности, понимая, что это будет выглядеть праздным любопытством, ведь сам он не был магом и, соответственно, ничего в этом не понимал. Его врачебный интерес был удовлетворён, догадка подтверждена, а большее ему и не требовалось.
Со своими же обязанностями медикус справлялся превосходно. Каррис не знал – есть ли у него сейчас другие пациенты кроме него, но Чандри почти неотлучно дежурил где-то неподалёку, приходя на любой зов, а сам Шабриан в случае надобности появлялся не позднее, чем через четверть часа. Надо сказать, что он уже получил неплохой задаток от мага. Без ложной скромности он назвал достаточно высокую цену за свои услуги, за которую вполне можно было бы нанять десяток лекарей вроде того, к которому Каррис попал вначале. Но волшебник не торговался. Денег у него было предостаточно.