Может быть, он не был столь даровит как Клайдий, но он прожил на свете вдвое дольше, и имел больше опыта, в том числе и боевого. Олни, или Каррису, как нам бы пора уже привыкнуть называть нашего героя, было интересно всё, что относилось к боевой магии. Он со всепоглощающим интересом слушал о захватывающих магических битвах между магами Палатия и Латиона во время той или иной войны, не замечая саркастической улыбки, что то и дело пробегала по губам Клая.
Да, добряк Доруман, очевидно, привирал, особенно когда рассказывал о собственных подвигах, но юноше не было до этого дела. Он то и дело перебивал рассказчика, прося более детально рассказать о том или ином приёме, применённом в бою. Несколько раз замявшись после таких просьб, Доруман стал несколько сдержаннее, отчего рассказ его, несомненно, проиграл в красочности, но зато выиграл в достоверности.
Тем не менее, пожилой маг отнёсся к приезжим с почти отческой теплотой и участием, особенно на первых порах, когда они ещё только обосновывались в городе.
– Не стеснены ли вы в средствах? – в одну из первых встреч поинтересовался он. – Если это так, я мог бы ссудить вам определённую сумму. Я живу один, и бо́льшая часть денег просто лежит у меня безо всякого дела. Прошу вас, не стесняйтесь, если вам что-либо нужно, в этом нет ничего зазорного. Я сам в своё время прибыл в этот город без гроша в кармане, так что в полной мере понимаю, какой обременительной может быть бедность.
– Благодарю вас, мессир, – учтиво отвечал Клай. – Но ежели что и обременяет меня, так это вес моего кошелька. Проклятая серебряная система – она словно нарочно придумана для того, чтобы искривить мой позвоночник [71] ! Поверьте, наши семейства достаточно богаты, чтобы мы с мессиром Каррисом ни в чём не испытывали нужды.
Больше на эту тему разговор не заходил, да Доруман вскоре и сам смог убедиться, что его новые знакомцы просто набиты деньгами. Клай вознаграждал себя за вынужденный год воздержания от светской жизни, вскоре став главной звездой токкейского небосклона. Кажется, в нём проснулись былые повадки и жажда наслаждений. К счастью, Олни достиг уже того этапа, когда мог быть сам себе учителем, благо, к его услугам были библиотека мессира Дорумана вкупе с ним самим. Молодой мессир Каррис бросился в учёбу с тем же упоением, с каким его воспитатель мессир Каладиус бросился в пучину развлечений.
***
Зима в таком городе как Токкей совсем не то же самое, что зима в родной деревушке Олни. В разгар зимы домишко, в котором жили они с мамой, иной раз заносило до самой крыши, и ему приходилось буквально прорываться сквозь толщу снега, чтобы отыскать колодец. Здесь, во всяком случае в той части города, где находилось их жилище, снегу не давали слёживаться целые армии дворников. После каждого снегопада улицы тщательно вычищали, а снег вывозили на городские пустыри.
Читал Каррис теперь при свечах, а не в тусклом свете лучины; в камине всегда горели дрова, и ему даже не приходилось самостоятельно колоть их – каждое утро слуга заполнял до верху небольшую нишу рядом с камином. Четыре раза в день ему подавали пищу, и он, как бы ни был занят, обязательно воздавал ей должное. Спал он на мягкой постели, где бельё менялось каждые две недели, а не после того, как ноги начинали увязать в дырах.
Время проходило быстро и удивительно. Временами Каррис ловил себя на том, что очень боится проснуться, потому что всё это было слишком уж похоже на сон. Успокаивало лишь то, что мозг его вряд ли смог бы породить столь изощрённое и столь реалистичное сновидение.
Всё время, каждый день молодой ученик мага продолжал постигать различные науки, львиную долю времени отдавая магии. Как-то он наткнулся на книжных полках мессира Дорумана на некий фолиант, который, судя по обилию пыли, скопившейся на нём, уже много лет не видел солнечного света. И, прочитав название, Каррис выдохнул от восхищённого изумления.
Это был знаменитый «Магия граней» – труд, написанный ещё во времена империи великим магом Реввиусом. Олни уже слышал об этом сочинении, встречал его название на страницах других книг, но не думал, что сможет когда-либо подержать его в руках. Дело в том, что мессир Реввиус очень подробно занимался созданием магических артефактов на основе кристаллов, а тема эта давно уже интересовала юношу, который мечтал научиться многократно усиливать свою природную мощь.
– О, вы истинный ценитель, мессир Каррис, – с лёгкой усмешкой протянул Доруман, когда Олни появился с ценной книгой в руках. – Но не слишком ли сложный трактат вы выбрали на сей раз?
– Я хотел бы попытаться разобраться в нём, мессир, – с просительными нотками в голосе произнёс Каррис. – Эта тема всегда была мне интересна.
– А насколько вы знакомы с геометрией, друг мой? – поинтересовался Доруман. – Я в своё время наткнулся на эту любопытнейшую книгу и отдал за неё небольшое состояние, но, вынужден признать, так и не осилил её содержания. Здесь нужно быть, по меньшей мере, учёным академиком.
– Если позволите мне взять её, я попытаюсь понять, мессир. Увы, я не знаком с геометрией, но мой учитель всегда отмечал мои большие способности к математике. Быть может, это поможет мне.
– Что ж, друг мой, берите эту книгу, – улыбнулся Доруман. – Оставьте её себе на память о старом провинциальном маге, с которым вас на время свела судьба. Надеюсь, когда-нибудь вы помянете меня добрым словом. Я вижу в вас огромный потенциал, юноша, и он заключён отнюдь не в величине ваших магических способностей, которые, тем не менее, весьма велики. Но вы открыты знаниям, вы впитываете их подобно губке. Человек с вашей головой может дойти до головокружительных высот. Не потеряйте этот дар.
В далёком будущем великий маг Каладиус действительно не раз вспомнит этого добродушного старика, который оказался в некотором смысле настоящим пророком.
И вот теперь долгими зимними вечерами Каррис упорно штудировал полученную книгу, продираясь сквозь непроходимые дебри одновременно и теоретической магии, и математики. Временами хотелось просто бросить всё это, бросить в прямом смысле слова – наотмашь, о стену, чтоб разлетелись аккуратно сшитые пергаменные листы. Но через какое-то время что-то заставляло юношу вновь возвращаться к книге и к своим многочисленным записям.
Дошло до того, что он видел эту книгу во сне. Однажды Каррису приснилось, что мессир вместе с сеньором Шейнвилом вдвоём втолковывают ему какое-то непонятное место из «Граней», смеются над его тупостью и даже злятся. В какой-то момент сеньор Шейнвил, выведенный из себя, отдаёт приказ пороть неспособного ученика. Юноша проснулся в холодном поту, чувствуя, как ноют рубцы на пояснице. Однако же он внезапно осознал, что понял то самое место в книге, над которым бился последние дни.
К сожалению, если Олни действительно с каждым днём всё больше превращался в мессира Карриса, то вот вновь наречённый мессир Каладиус своими повадками всё больше напоминал былого Клайдия Сарамагу. Как ни презрительно относился он к провинции, но сладость светской жизни Токкея, пусть и пресноватая в сравнении со столичной, вскружила ему голову после долгого сидения в деревне. Причём случилось это неожиданно даже для него самого – Клай долгое время самоуверенно считал, что излечился от былых грехов.
Каррис, конечно, был весьма огорчён подобными переменами. Он настолько привык к постоянному обществу мессира, что теперь чувствовал себя покинутым. Богемная жизнь совершенно не прельщала, и даже пугала бывшего деревенского мальчишку. Он изо всех сил тянулся к знаниям, и пусть сейчас уже уроки его покровителя были не столь важны, поскольку он вполне способен был учиться самостоятельно, но какая-то почти детская зависимость всё же сохранялась. Кроме того, Каррису больно было видеть, как мессир, имея столь светлую голову и великие способности, растрачивает всё это на пустую светскую суету.
Вероятно, единственным человеком во всём городе, исключая самого Карриса, который был недоволен тем, как складывались дела, был мессир Доруман. Старый отшельник даже в молодости чурался развлечений, считая это недостойным занятием для тех, кто дерзает называть себя магами. Вот и сейчас он с плохо скрываемым неодобрением отмечал всё более частые случаи отсутствия Каладиуса, тогда как его ученик, напротив, не упускал случая, чтобы навестить начальника магической обороны.