– Вы слыхали когда-нибудь об обществе Лианы? – кивнув, заговорил Гайрединн.
– Никогда не слыхал, – покачал головой Драонн.
– Разумеется. Это лиррийское тайное общество, как вы уже верно заметили недавно. Оно было основано лет пятнадцать тому назад одним кидуанским илиром по имени Вейезин. Быть может, вы слыхали о нём?
– Честно признаться, не припомню…
– Ну он ведёт довольно закрытый образ жизни, так что ничего удивительного нет. Так вот, он создал общество Лианы через несколько лет после восстания Лейсиана, видя, что минувшая война ничему не научила людей, и они по-прежнему не готовы видеть в нас полноценных граждан империи. Очевидно, что политика государства диктуется его верхушкой, а коли вся она состоит из людей, то не стоит и удивляться тому, как мало прав имеют другие народы.
– Так вы думаете, что если я стану министром, это что-то изменит? – с лёгкой горечью воскликнул Драонн.
– Да, иначе мы бы не затевали всего этого предприятия, – сухо кивнул Гайрединн. – Но если вы полагаете, что мы настолько наивны, что всерьёз верим в возможность того, что вы будете обладать какой-то реальной властью, то ошибаетесь. Наши цели куда амбициознее и масштабней. Читали ли вы когда-нибудь «Под пологом джунглей» Куэртаса?
– Мне никогда не был особенно интересен Куэртас, поскольку он описывает главным образом природу. Я же предпочитаю читать о мыслящих существах. Поэтому из всех исследователей Калуи я предпочитаю труды Бароса.
– Я спросил не для того, чтобы вести научный диспут, – улыбнулся Гайрединн. – Просто у Куэртаса в этой его книге описано одно очень интересное растение. Сам я, правда, не читал, поэтому перескажу со слов Вейезина. Так вот, путешествуя по северной Калуе, Куэртас обратил внимание на один вид лиан, весьма распространённый в тех краях. Он заметил, что молодая поросль имеет корни, которыми она питается от почвы. Но в какой-то момент, когда растение становится старше, корень отсыхает, и лиана более не имеет связи с землёй. При этом она благополучно растёт дальше, всё больше опутывая дерево. Она запускает свои отростки, подобные корням, прямо в древесину. Затем её ствол, поначалу гибкий и зелёный, начинает грубеть и темнеть. К этому моменту лиана в значительной степени оплетает ствол дерева, на котором она растёт, и вновь достигает земли. И тогда от неё начинают расти отростки, которые становятся новыми корнями. А дерево-носитель к тому времени погибает, поскольку лиана за несколько лет высасывает из него все соки, проникая своими корешками в самую сердцевину. Куэртас видел много таких необычных деревьев, словно сотканных из множества стволов, а внутри – пустота. Эти необычные деревья – и были те самые лианы.
– Я верно понимаю, что за всем этим стоит некая аналогия, и что название вашего общества совершенно не случайно?.. – Драонн понимал, что ему сейчас страшно оттого, что его, кажется, собираются втянуть во что-то очень нехорошее.
– Белый дуб [47] очень разросся и считает себя непобедимым, – заговорил Гайрединн. – В гордыне своей он не заметит тонкие корни, которые мы вонзим в его загнивающую сердцевину. А позже, когда мы высосем из него все соки, на его месте будет уже наше древо.
– Значит я – один из этих ваших корней? – внезапно Драонн начал злиться. – Вы являетесь сюда и втягиваете меня в какую-то тёмную историю, даже не спросив моего согласия! Вы хотите, чтобы я бросил семью и вновь отправился в Кидую, чтобы стать кукольным министром, да ещё и для того, чтобы способствовать какому-то вашему заговору? Да как вы вообще попали в эту компанию, милорд? Мы ведь с вами вместе помогали канцлеру Делетуару восстанавливать мир в империи!
– И чего мы добились? – также повысил голос Гайрединн. – Эти жалкие людишки как плевали нам вслед, так и продолжают это делать. Они никогда не примут нас, потому что завидуют. И они уничтожат нас при первом же удобном случае. Разве вы не видите, что мы проигрываем эту войну, милорд Драонн? Люди уже заполонили мир! Они плодятся как крысы и вскоре смогут задавить нас просто числом. Что будете делать вы, когда они придут, чтобы забрать ваши земли? Как защитите мою дочь, когда очередные красноверхие придут, чтобы изнасиловать и убить её?
– Эти разговоры я слышу всю свою жизнь! – яростно возразил Драонн. – Тысячелетия мы живём бок-о-бок с людьми, и, я думаю, всё это время были подобные разговоры. Но мир до сих пор существует! Да, он хрупок и ненадёжен. Ну так, быть может, не нужно постоянно испытывать его на прочность? То, что вы сейчас говорите, милорд – самая настоящая измена. Рано или поздно этот ваш Вейезин будет схвачен, а под пытками он назовёт всех вас. Думали ли вы о дочери в тот момент, когда становились на путь измены?
– Какой-нибудь глупец на моём месте сейчас сказал бы, что это – речь труса, – видимым усилием воли Гайрединн принудил себя успокоиться. – Но я хорошо знаю вас, поэтому понимаю, что это речь умного и рассудительного илира, но отнюдь не труса. Именно это мне всегда в вас и нравилось – умение всё взвешивать. Ну так попробуйте взвесить вот что: наша славная империя обширна, но значительная часть её мало пригодна для жизни. Даже если не брать палатийские пустоши и прианурское пограничье – даже земли в центре Кидуи в значительной степени покрыты непроходимыми лесами. Земель, пригодных для возделывания не так уж и много, а население всё увеличивается, причём исключительно за счёт людей. Если так будет продолжаться дальше (а я лично думаю, что дальше будет ещё хуже), то вскоре свободных земель не останется вовсе, и людям придётся выбирать – убирать леса, или убирать нас. Как думаете, что они выберут?
Драонн скрипнул зубами, поскольку не знал, что отвечать. Вообще он считал, что старый принц сгущает краски и рисует чересчур мрачный сценарий, но при этом он понимал, что если сейчас сказать об этом, то он будет выглядеть восторженным идиотом, страдающим излишним оптимизмом. Именно сейчас, именно в этом разговоре любые его доводы только так и будут восприняты.
– И какую же роль вы отводите мне? – пытаясь сохранять спокойный тон, поинтересовался он. – Я должен буду вонзить кинжал в сердце императора? Но что это решит? Убив императора, мы лишь развяжем войну, из которой уже не будет иного выхода, кроме полного уничтожения одной из сторон. Да и, насколько я слышал, император Рион вполне лоялен к лиррам.
– Никто не говорит об убийстве, милорд Драонн! – впервые заговорил Глианн, видимо, не выдержав этой стены непонимания со стороны принца Доромионского. – Вы просто станете министром и будете на совесть исполнять свою работу – помогать своему народу. А вместе с тем искать способы привлечь как можно больше лирр ко двору. Вы, боюсь, воспринимаете слова милорда Гайрединна чересчур буквально. Речь совсем не идёт ни об убийстве императора, ни о гибели рода человеческого. Мы должны лишь как можно плотнее переплестись с людьми, сделать так, чтобы нас уже нельзя было бы безболезненно выдрать из тела этого мира. Повернуть интересы империи на пользу себе. Именно поэтому так удачно выбрано время – новый император вполне готов к тому, чтобы расширять контакты. И этим нужно воспользоваться!
– Но почему именно я? Дождитесь, когда император найдёт кандидата, и поговорите с ним так же, как говорили со мной. Если речь не идёт ни о чём противоправном – не вижу, почему бы вам таиться.
– О, тут вы не правы, милорд! – возразил Глианн. Гайрединн теперь молчал, видимо, доверив продолжение разговора оказавшемуся более дипломатичным товарищу. – Это вы поняли, что никакой измены в наших словах нет, но узнай об этом кто-то менее мудрый, и нам конец. Сама идея о равенстве людей и лирр для большинства покажется крамолой и изменой. И мы сообщили вам об этом лишь потому, что милорд Гайрединн полностью ручался за вас.
– Я не могу пойти на это и поставить под удар судьбу моей семьи, – собравшись с духом, решительно произнёс Драонн. – Должен заметить, что вы поступили неблагородно, втянув меня в ваши дела, не испросив даже простого согласия. Я не хочу иметь ничего общего с этим вашим обществом Лианы. Я ответственен за свою жену и дочь, и не хочу, чтобы им пришлось однажды пострадать из-за меня.