– Погодите, господа, не спешите! – засуетился человек за дверью. – Уж простите великодушно – времена нынче такие…
Дверца захлопнулась, а мгновением позже заскрежетал засов. Затем дверь отворилась, и за ней стоял седовласый хозяин в ночном халате с лампой в руках. При виде входящих Кола и Бина, сомнения, вероятно, вновь закрались в его голову, поскольку он беспокойно глянул на стоящую рядом тумбочку, где лежал оставленный им взведённый арбалет. Однако Кол, не останавливаясь, сыпанул ему в ладонь пару медяков, и это окончательно вернуло хозяину доброе расположение духа.
– Проходите, уважаемые гости, проходите, – приговаривал он. – Что будет желательно в сей час достопочтенным господам… и даме? – увидев лирру, добавил он. Мэйлинн вновь закрыла шею воротником, так что особого фурора своим появлением не вызвала.
– Нам будет желательно как следует покушать, – ответствовал Кол. – А затем переночевать.
– Конечно же, дама предпочтёт отдельную комнату? – в глазах старика заплясали искорки: мол, знаем мы таких вот полночных посетителей с прекрасными дамами.
– Конечно же, дама предпочтёт отдельную комнату, – ледяным тоном отчеканила Мэйлинн, и старик разом притушил свою смешливость.
– Ну а мы с моим приятелем – люди не гордые, пожалуй, поспим в общей комнате. Две лежанки – нам большего и не нужно, – продолжил Кол.
– У нас очень респектабельная гостиница, господин, для людей небедных, так что у нас не предусмотрена общая комната, – словно даже оскорбился хозяин.
– Ну тогда нам – самую дешёвую комнату на двоих… Хотя нет – дайте просто ещё одну комнату на одного, а я смогу поспать на полу.
– Хозяин, нам нужна одна комната на одного для меня, и одна комната на двоих для этих вот господ, – вмешалась Мэйлинн, и затем прошипела отдельно Колу: – Я, кажется, просила больше не действовать мне на нервы!
– Слушаюсь, моя госпожа! Пожалуйте за мной! – в голове старика наконец-то сложилось понимание происходящего – просто богатая лирра путешествует в обществе двух слуг. Теперь, когда всё стало ясно, он окончательно повеселел.
– Прикажете накрыть ужин в столовой, или отужинаете в своих комнатах? – осведомился хозяин, после того, как они подошли к конторке для регистрации и оплаты.
– Я бы предпочла, чтобы еду доставили в комнаты, – ответила Лирра.
– Будет исполнено сей же час, – поклонился хозяин. – А пока соблаговолите вписать свои достойные имена в книгу.
Бину совершенно незачем было скрывать своё имя, поэтому он аккуратно накарябал неровными буквами: «Бин Танисти». Кол тоже ничего зазорного в своём имени не углядел, поэтому ниже появилась уверенная и ровная подпись: «Сан Брос». Мэйлинн же, на секунду задумавшись, вывела: «Кандилия Палли». Затем Кол, с достоинством, по одному отсчитал девять дорринов, и, выдержав паузу, положил десятый со словами: «За беспокойство». С учётом двух дорринов, полученных на входе, итого вышло двенадцать. Хозяин несколько сморщился – он надеялся, что удастся получше поживиться за счёт новых гостей. Но, привыкнув иметь дело с довольно прижимистыми купцами, он сразу понял, что на большее здесь рассчитывать не придётся. Справедливости ради нужно отметить, что двенадцать дорринов – это была вполне приличная цена. Поэтому, показав гостям их комнаты на третьем этаже, хозяин направился будить прислугу, чтобы те грели ужин.
Не успели Кол и Бин как следует расположиться на довольно мягких и удобных кроватях (куда мягче и куда удобнее любой другой кровати, на которой когда-либо приходилось спать Бину), как раздался лёгкий стук в дверь, а затем в комнату мягко скользнула лирра.
– Подожду ужина у вас, – сказала она и села на кровать Бина. Тот поспешно подтянул ноги под себя.
Теперь, при свете двух ламп (Мэйлинн принесла свою из комнаты) она наконец смогла как следует рассмотреть Кола. Немолодой уже, но и не стар. Ростом, пожалуй, не ниже Бина, но гораздо шире в плечах. Однако про него не скажешь, что он – гора мышц. Обычное телосложение крепкого мужчины за тридцать. Вон и животик приличный заметен. Хотя, конечно, заметно, что он, должно быть, силен как бык. Мощная шея – пожалуй, даже слишком, так что голова кажется немного маловатой. Короткие, по-армейски ёжиком постриженные серые волосы, в которых годы и опыт оставили немало седых волос. Гладко выбритое лицо, что даже как-то удивительно при его образе жизни. Серые, стальные глаза, могли бы казаться весьма жёсткими, если бы не смешливые морщинки вокруг них. Лицо, если не считать ссадин и синяков, очень даже приятное. Из тех, которые запоминаются сразу и которые потом узнаешь где угодно. Скуластое, с мощным, будто высеченным из камня подбородком. В общем, Кол производил своим видом самое благоприятное впечатление.
Тот, в свою очередь, так же цепко и внимательно изучал своих новых друзей. Лирра отметила, что на ней он задерживает свой взгляд куда дольше, чем на Бине.
– Ну и как же вы оказались в моей канаве? – полюбопытствовал Кол, закончив изучать лирру.
Мэйлинн вкратце рассказала всё, что случилось в доме Оливы и после, до того момента, как они укрылись в канаве, которую Кол называл своей. Кроме того, пришлось дать некоторые сопутствующие объяснения касательно её бегства из Наэлирро. Правда, в отличие от Бина, Кол получил гораздо более урезанную версию.
– Ну ты даёшь, девочка! – воскликнул Кол, когда рассказ был окончен. – Святая простота! Неужели ты всерьёз рассчитывала на помощь этой Оливы? Да никакая дружба не пройдёт испытание высотой. Чем выше запрыгнет один, тем дальше для него станет другой.
– Не суди всех своей меркой! – огрызнулась уязвлённая Мэйлинн.
– Ладно, положим… Пусть твоя Олива бы прыгнула к тебе в объятья и облобызала бы тебя своими сахарными устами. Пусть даже она и согласилась бы тебе помочь… Как только о тебе стало бы известно любой магине, твоя судьба была бы решена. Ты бы сейчас уже лежала, спелёнатая, или обездвиженная магией, в какой-нибудь изящной коробочке, и катила бы в свой Наэлирро, перевязанная розовым бантиком. Разве ты не понимаешь, что любая лирра теперь – твой враг?
Лицо Мэйлинн болезненно исказилось. Видимо, под таким углом она ещё не смотрела на ситуацию.
В дверь постучали. После приглашения в комнату вошёл хозяин.
– Вот вы где, прекрасная госпожа, – с излишним подобострастием пропел он. – А я стучу-стучу в ваши покои… Ужин готов.
– Вносите весь сюда, – распорядилась лирра.
– Как вам будет угодно. Не взыщите – ничего приготовить сейчас мы не можем, так что вам придётся довольствоваться тем, что осталось на кухне, – старик развёл руками.
– Не беспокойтесь. Нам это вполне подойдёт, – Мэйлинн теперь полностью взяла общение с хозяином на себя, дабы подтвердить сложившийся у него образ.
Вошла молодая служанка с подносом и у всех троих наших героев тут же обильно выступила слюна. Из прямоугольной металлической ёмкости, стоявшей на подносе, доносился божественный запах жареной курицы. Рядом лежал нарезанный ломтями хлеб, на тарелке – крупно нарезанные куски сыра. Также стоял глиняный горшочек, закрытый крышкой.
– Специально для вас, моя госпожа, тушёный кролик под ягодным соусом. Последняя порция осталась, так что уж не взыщите, господа…
Господа поспешили заверить хозяина, что они уж точно не взыщут. Также на подносе стояла бутылка тёмного, почти непрозрачного стекла.
– Пожалуйста, уберите вино, – попросила лирра. – Если можно, я бы попросила взамен молока. И воды.
Она пристально посмотрела на Кола, и тот мотнул головой, мол, да пожалуйста! Хотя взгляд, которым он проводил исчезающую бутылку, был куда красноречивее.
Поставив поднос на стол, пожелав приятного аппетита и осведомившись, не нужно ли чего-то ещё, хозяин и служанка удалились. Последняя, впрочем, вернулась через несколько минут, принеся кувшин с молоком и другой – с водой. После этого наша компания вновь осталась наедине.
На некоторое время разговор естественным образом прекратился. Мужчины отдавали должное жареным цыплятам, которые действительно были превосходны, а Мэйлинн аккуратно ела из горшочка восхитительного кролика. Кол с явной неохотой отхлёбывал воду из красивого стеклянного стакана.